PDA

Просмотр полной версии : С первым написанным рассказом!..



Sapiens
29.06.2005, 18:58
Дождик

Петя Шнуров засиделся на обеде. Специально ушёл домой пораньше, где-то около полудня. Пришёл домой, поел чего в холодильнике нашлось (чего скрывать? там нашлись: хлеб недельной давности, кетчуп и кусок колбасы), повалялся на диване, послушал музыку всякую, тяжёлую и мрачную. Разомлел, чуть ли даже не поспал – ну, то есть, реально подремал. На работу не хотелось, ну вообще – тем более до последнего дня работы оставалось-то всего неделя.
Тем не менее появиться на работе стоило. Ну, создать хотя бы видимость бурной деятельности. Отметиться, что да, был. Что не мёртвая душа, а вполне живой такой младший научный сотрудник. Глянуть на замшелую кипу старых спектров, делая вид, что он их обрабатывает. Открыть последний созданный им (когда?) файл программы "Origin"™, делая вид, что он с ним трудится. Продуктивный работник, мда – уж этого-то у него не отнять...
Слушая напоследок композицию группы "Сплин" про грозу, которая заставляла мурашки бегать по спине, и закуривая у открытой форточки последнюю домашнюю сигарету, Петя внезапно осознал, что пока он "обедал", солнышко куда-то скрылось, и небо затянуло облаками и тучками. На стекле появились капли: пошёл дождик.
Младший научный сотрудник поёжился: зонтика у него не было. Вовсе даже не потому, что не на что было купить – подумаешь, зонтик какой-то! – а потому, что он не любил зонты в принципе. Как будто бы для него скрываться от неба и от непогоды было чем-то таким постыдным и некрасивым. Сколько раз он видел, как при первых же несмелых каплях дождя, падающих с неба на людей, последние, как ежи, ощетинивались пупырышками зонтов – прозрачными, чёрными, зелёными, красными – всех цветов и оттенков. А спицы этих самых зонтов напоминали ему что-то такое военное – антенны, наверное, военных радаров. Бр-р-р! Падают капли – и люди, которые до этого спокойно шли по своим делам, не спеша прогуливались, начинают бежать. Корпус под наклоном, в руке появляется защита от небесных кар – и вперёд, только пятки сверкают!
Как будто бы все дожди напрочь кислотные, и попадание на кожу десяти капель подряд гарантирует участь старушки Бастинды – полное и необратимое растворение.
Нет, это не по Пете – такое страусиное поведение! Пусть он лентяй, но – романтику не пошлёшь ко всем чертям. Не работа ведь, а жизнь. Идти, разрезая своим телом плотный ветер, который бьёт ему в лицо каплями и струйками – идти, наперекор всему. Идти к цели, которая в такие моменты отодвигается куда-то на третий план, а на первый выходит это волшебное ощущение единения с природой.
Вот только докурит, и пойдёт. Уже почти четыре часа дня, пора!
Внезапно потемнело и затихло. Потом рвануло молнией, как будто бы это был сигнал к началу буйства стихий. В окно долбануло ветром, и стекло моментально покрылось плотной пеленой воды и тумана. Отдельные люди, застигнутые врасплох на земле, побежали кто куда. Первые их прыжки – по мокрому асфальту, а вот последующие – уже по лужам, которые делались глубже с каждой секундой. С четвёртого этажа они казались... ну, не то, чтобы муравьями – жуками. Большими суетливыми жуками. Почему-то эта мысль Пете очень понравилась, и он улыбнулся.
Полуприкрытая форточка из комнаты яростно стукнулась об оконный проём – ветер достал и её. Надо закрыть, а то всякая бумажная всячина, лежащая на подоконнике, промокнет напрочь. Петя торопливо затушил сигарету и побежал в комнату.
Поздно! Бумаги и книжки промокнуть не успели – но ветер таки сумел сбросить тонюсенькую брошюрку, прижимающую своей невесомой массой кипу бумаг. Скинуть брошюрку было для ветра самым сложным, после чего двадцать шесть отдельных листочков легко и беззаботно разлетелись по всей комнате, порхая под потолком и забиваясь под диван и в другие труднодоступные места.
Чертыхаясь, Петя закрыл форточку и полез за листочками. Сначала на карачках, потом лёжа на животе – а за последним листочком, который притаился у самой стенки под диваном и потому был недоступен, и вовсе не полез – оставил на потом. Если потом когда-нибудь вообще наступит, листочек казался совсем неважным.
Вторая форточка долбанулась об оконный проём – на этот раз, на кухне. Ведь он же только что там был, почему он её не закрыл?! Ладно, ерунда – Петя вернулся к пепельнице, куда уже упали несколько капель, и закрыл нависшую над ней форточку. Осада, страшно-то как! Враг везде – сейчас, наверное, в дверь долбанёт...
Пробивало на "хи-хи". Но смеяться вслух в одиночестве – занятие для психов, а Петю к таковым не отнесёшь. Он глянул в окно, удостоверился, что дождь заканчивается (романтика – романтикой, а сидеть в мокрых прилипнувших джинсах на работе всё-таки не хочется!), обулся и пошёл на остановку. Всего-то метров двести, и луж по пути не так-то уж и много.
Дождик и правда почти закончился. Грозовые тучи, казалось, ушли куда-то далеко, и теперь полыхало молниями на востоке. На полном автомате Петя сосчитал задержку грома – детская привычка. Двадцать шесть секунд, что-то около десяти километров.
Всё ещё капало, но мало и редко. Если прищуриться, и глянуть вверх, то падающие вниз капли кажутся трассирующими пулями, летящими, как правило, куда-то мимо. Легче всего их видно на фоне листвы, но вот листвы-то рядом как раз и не было – пустырь с одиноким киоском.
И в этот самый момент всё вернулось. Небеса разверзлись, и – хлынуло!
В первую же секунду Петя был мокр до нитки, и сделать ничего не успел. Ну, совершенно. Видимо, было суждено сидеть на работе в мокрых джинсах – вторых-то у него нету... Сквозь плотные потоки воды, как в замедленной съёмке, было видно, как ветер ломает огромную ветку у тополя, стоящего метрах в двадцати. Ломает и бросает её вниз, на какую-то серую новенькую "тойоту". Лобовое стекло – вдребезги. От обиды на весь белый свет машина взвыла сигнализацией, но её было почти не слышно – петины уши уже были залиты водой, а если бы даже и не были залиты – шум ливня заглушал всё.
Не зная ещё, возвращаться или продолжать путь к остановке, Петя попытался остановиться и подумать – но не сумел. Ветер гнал его вперёд, так что вопрос был решён за него. Как будто невидимый великан мягко обхватил его огромными лапами и понёс – да так, что едва успевай передвигать ноги. Видимо, со стороны он тоже смотрелся большим суетливым жуком.
За углом "хрущёвки", куда и привели его мощные бицепсы великана-невидимки, был полный штиль, но покоя там тоже не было. Деревья – молодые кедры – бесновались в нескольких метрах от него, осыпая на глазах покрывающуюся слоем грязи землю зелёной и жёлтой хвоей. Под ногами предательстки чавкало – великан не разбирал, по каким буеракам волочь младшего научного сотрудника, и совсем не имел к нему жалости.
Вон она – остановка! Каких-то сорок метров...
Но вот только дойти до неё нет никакой возможности: Петя ощущал себя демонстрантом, которого злые дяденьки-милиционеры усмиряют из пожарных шлангов. Хуже, чем душ – мощнее и страшнее. Значительнее. Дождик молотит по голове литрами воды, и думать уже не получается – хочется спасти свою жизнь, и разум уступает место инстинкту самосохранения.
Если он до неё, до этой проклятой остановки, доберётся, то что дальше? Крыши там нет, есть одни только деревья, урна и лавочка под листвой. Но мы-то знаем, чего от деревьев ожидать, до сих пор перед глазами лобовое стекло "тойоты".
Зато – в двух метрах есть железный навес, крыша двухметровой высоты, как будто бы припаянная к кирпичной красной стене. Что он за собой скрывает – неведомо, но там стоят люди. Точнее, сидит – один человек. Туда, бегом!
В два прыжка Петя преодолел разделяющее его и навес расстояние, и оказался под крышей, на площадке, приподнятой над землёй сантиметров на десять. С неё куда-то вниз вела лестница, по всей видимости – в магазин какой-то. Как же он его раньше не замечал, ведь столько раз мимо проходил?!
Впрочем, лестница и магазин занимали Петю крайне мало. Главное – встряхнуться и не пропустить великолепное зрелище! Шум дождика, барабанная его дробь по железной крыше – оглушали. Капли, казалось, измерялись литрами – пузыри, вздымающиеся на лужах, были огромны, и тут же лопались, пронзённые новыми порциями воды. Водосточная труба, в метре от навеса, гудела и рвалась – и из неё тугой струёй на волю стремился поток. На глаз было очевидно, что труба работала почти на пределе возможного.
Народу прибывало. К сидящему и мирно курящему старичку, и к Пете – добавились женщина с где-то девятилетней девочкой, пожилая женщина, босоногая девчонка, жующая резинку – с туфлями в левой руке, и с зонтиком в правой. Все были буквально опустошены в борьбе со стихией. Мокрые, дрожащие, испуганные все какие-то. Сквозь монотонный гул до Пети доносилось: "... дерево упало, просто с корнем... Хорошо, что мы обходили... стороны..."
Время от времени Петя не забывал посматривать в сторону остановки, отслеживая транспортный поток. Шестой автобус не появлялся, и машины проезжали редко. Как будто бы что-то не пропускало транспорт с обеих сторон, но проезжая часть была скрыта за домами, и чего там, вдали – видно не было.
Припаркованная рядом, буквально в паре метров, машина – тоже "тойота" – внезапно ожила, замигала фарами, завизжала сигнализацией. В какафонию звуков добавился новый – мощный и своеобразный. Пошёл град.
Глыбы льда падали с неба, разбивая вдребезги окна и срезая листья и тонкие ветки. Деревья лысели на глазах (или так казалось петиному распалённому воображению?), а осколки стёкол откуда-то сверху присоединялись к слою льда на мокрой земле. Даже выглядели похожим образом, вот только не таяли. Петя не рискнул выглянуть из-под своего укрытия, и глянуть вверх – все ли окна разбиты, или только одно-два?
Громкость ударов по крыше навеса, соответственно, прибавила с десяток децибел – к воде добавился лёд.
Не сговариваясь, народ гуськом направился вниз, в магазин – оставляя Петю в одиночестве досматривать представление.
Слив ливневой канализации, который можно было рассмотреть на проезжей части в отдельные моменты прояснения, представлял собой жалкое зрелище. Ревущий поток, в который превратилась проезжая часть улицы, нёс в себе ветки, листья и мусор в таком количестве, что за пятнадцать минут решётка была забита, и вода приостановила своё попадание в городскую систему канализации. А как насчёт других решёток? Сколько их вообще есть в этом районе?
Всё это было чревато, потому что уровень воды на улице повышался на глазах.
Минута за минутой, наблюдая за уровнем нарождающегося моря, Петя холодел. Вода весело плескалась везде в пределах прямой видимости, и легко было представить, что то же самое происходило по всему району. Плескалась, медленно, но верно подбираясь к краю платформы... а что потом? Надо сказать хозяевам магазина, потому что там не только пол может залить – а вообще, всё до самого потолка. Подвальное помещение же, как ни крути!
Старичок – тот самый, который ещё сидел тут с самого начала, как бы поджидая Петю – вернулся из помещения магазина, осмотрелся, пошамкал, поцокал языком и закурил снова. Петя пошёл вниз, по узенькой бетонной лесенке. Ввалился в крохотное помещеньице, прошёл мимо группы бедолаг, попавших сюда не по своей воле – и окончил свой путь у кассы. Откуда ни возьмись, появилась клаустрофобия, а живое воображение давило, услужливо подкидывая картины тонущего "Титаника". Продавщица подозрительно на него косилась, пока он шёл – мокрый, грязный, туфли следят по паркетному полу. А ведь его же потом отмывать, пол этот!.. Техничек здесь не водится, всё делать самой.
- Минут через десять-пятнадцать вас начнёт заливать. Ну, если дождь не прекратится. Честное пионерское!
- Да? – ехидство в голосе девушки было таким родным, советским. – Голову не морочьте только, ладно? Пионер, что ли?
Петя понял, что разговаривать, спорить, предупреждать – бесполезно. Пожал плечами, пошёл на выход. Сказал группе спасающихся от непогоды, что скоро им придётся уходить отсюда, потому что корабль тонет. Вот там ему поверили.
Продавщица, Клава, удивлённо хлопала ему вслед подведёнными ресницами, озадаченно постукивая наманикюренными и отлакированными ноготками по столу. Решила всё-таки закрыть кассу и отдел, покупателей-то нет. Пойти посмотреть, чего там на улице. Впрочем, пойти посмотреть можно и попозже – сначала дела...
Поднявшись наверх, Петя понял, что такого зрелища он не видел и не увидит больше никогда. Град закончился, и льдинки плавали в воде, создавая ледяную кашицу. Быстро таяли – лето же. А ветер гнал волны по улице, всё сильнее и сильнее. Время от времени какая-нибудь легковушка, как моторная лодка, проплывала по проезжей части... без колёс, потому что вода доходила до капота, и их не было видно. Крыша навеса больше не спасала: тот же самый ветер хватал пучки дождика, и швырял их Пете в лицо – заодно обливая его всего с ног до головы. У него в голове безостоновочно крутились слова Земфиры – "... джинсы воды набрали и прилипли, мне кажется, мы крепко влипли, мне кажется, протухли звёзды...". А вода, наконец, достигла края платформы и устремилась вниз по лестнице, заливая магазин, из которого он только что поднялся. Стекала со ступеньки на ступеньку, всё ниже, ниже и ниже... Начала копиться у порога самого магазина, как бы собирая силы для последнего рывка.
Петя понимал, что радоваться тут нечему, но никак не мог сдержать злорадства: я, мол, вас предупреждал! Надо было меня слушать! И вообще, я кандидат наук!
Самому стало смешно и грустно от такой мысли. Подумаешь, кандидат. Ну и чем он лучше других-то, а? Может, IQ чуток повыше (не факт, кстати) – а в остальном, такой же самый человек.
И вообще, надо уже что-то делать. Двигать надо, и – до дому. Потому что холодно, как-то. И вообще, дома музыка, книги и тепло. Можно будет залезть под одеяло и погреться. Кстати, любопытно – а чего там случилось-то, с "тойотой" под упавшей веткой? Как там суетится хозяин, что он делает – и вообще...
Девочка рядом плакала, а мама говорила ей: "... сейчас пойдём домой, сейчас. Не плачь. На вот, одень мою куртку! Здесь идти-то немножко, а дома посмотрим телевизор, попьём чаю. Пойдём!.." Они неловко взялись за руки и осторожно побрели по воде в направлении того самого пустыря, по которому час назад проходил Петя. Ему казалось, что они делают что-то неправильное, чего делать ну никак нельзя. Через минуту сообразил: дорога, по которой они шли, спускалась вниз – пусть и не на метры, а на десятки сантиметров – но всё же...
Как только сообразил, бросился вдогонку. Как будто в омут с головой.
Волна ударила, приостановила. Идти было трудно, как может понять всякий, кто хоть раз ходил по колено в каком-нибудь водоёме. Вода была холодная, грязная и вязкая. Кисель, а не вода. Ветер свистел в ушах, дул в лицо, опрокидывал навзничь, держал Петю мёртвой хваткой. Казалось, дождь сфокусирован у него на голове какой-то мощной своеобразной линзой, предназначенной, как африканская пытка, для того, чтобы причинить ему максимум страданий – и выбить признание, например.
Идти, не раскисать, завернуть за угол... Чёрт!
Петя подскользнулся на склизском дне, неловко взмахнул руками, завалился на спину. Дождик заливал в полураскрытый рот, как будто говоря: "Выпей меня. Пей, пей, ПЕЙ! До дна, пожалуйста". Закашлялся, удержал равновесие – успел подставить руку. Часы ушли под воду вместе с рукой. Петя ухитрился суметь порадоваться тому, что его швейцарские часы – водонепронецаемые. Им не страшно и сутки лежать на дне... не то, чтобы он хотел лежать на дне этой грязевой ванны целые сутки вместе с часами, лишь бы проверить их качество.
Напрягся, твёрдо встал на ноги. Осмотрелся – ведь этого места в таком виде он раньше не видел.
Мама с дочкой стояли метрах в трёх от него, скрытые брызгами и водяной пылью. Очевидно, они просто не решались двигаться дальше: именно здесь начинался пологий спуск, и каждый следующий шаг вёл в глубину. Через полминуты Петя был уже рядом и, задыхаясь и показывая на стоящий метрах в ста дом, говорил:
- Вы не можете здесь пройти. Вам надо или вернуться к магазину, или каким-то образом добраться вон до тех подъездов. Но по этой улице вам не пройти – глубина и...
- Мы живём как раз вон в том подъезде этого самого дома. Нам надо дойти. Помогите нам, а? Возьмите девочку за левую руку, а я – за правую, так и доберёмся.
Так и сделали. Втроём идти было легче, хотя... стало ощущаться течение. В самых глубоких местах их стало просто сносить, и было даже непонятно, что сильнее – вода или ветер. Тем не менее, они продолжали движение в правильном направлении.
Чем дальше они двигались, тем больше росло Петино недоумение, пока он не понял его причины.
"Тойота" и дерево! Не было видно ни того, ни другого. Ни пострадавшей машины, ни дерева – обидчика. И вообще, как будто бы слон невероятных размеров прогулялся перед домом – не только того тополя не было видно, но и другие деревья тоже были прорежены – некоторые бесследно исчезли, от некоторых остались только стволы, а от некоторых – только половинки стволов. Женщина тоже рассмотрела пейзаж, и остановилась в страхе. А девочка канючила и говорила им чего-то, чего они не могли расслышать из-за шумов окружающей среды.
Логика сработала. Прочертив воображаемую линию от дворика дома в направлении ветра, Петя обнаружил обломки деревьев, которые прибило к стене другого, дальнего, дома. Машины видно не было, как будто бы она нашла себе место поглубже и залегла на дно, наподобие сома. А может, водитель отвёз её куда-нибудь.
Но какой же силы должен был быть этот ураган! Чтобы не оставить ни одного целого окна, и чтобы поломать деревья... А чтобы перенести двухтонные стволы на такое расстояние?! Сочетание ветра и воды? Может быть, может быть...
В конце концов они добрались до двери подъезда и с превеликим трудом сумели её открыть. Подъезд уже был заполнен водой – но не до предела, и когда дверь открылась, поток с улицы устремился вовнутрь, буквально затащив всех троих в подъезд и чуть не вывихнув Пете обе руки, которыми он держался за ручку двери. Но руки спаслись, и с силой толкнули дверь на закрывание, после чего вода сама завершила процесс герметизации помещения.
И на Петю снова навалила клаустрофобия.
Все трое начали подниматься по лестнице. Навстречу им лилась вездесущая вода, которая, по всей видимости, заливала на всех этажах сквозь разбитые окна подъезда. Часть воды капала сверху, не желая тратить время на путешествие по лестнице. Хоть и ослабленный стенами, ветер всё равно гулял по подъезду, заставляя их ёжиться.
- Зайдёте на чашку чая? – вежливо спросила женщина.
- Знаете, если вы серьёзно, то я не прочь выпить чаю. Но только...
В этот момент лампочка первого этажа погасла. Петя вздохнул и продолжил:
- Но только чая не будет, если у вас нет керосинки. А её у вас всё равно нет. К тому же мне интересно глянуть на свою собственную квартиру – что с ней стало.
- Зайдите тогда на днях, мы в пятнадцатой квартире живём. Серьёзно – я не знаю, как бы мы без вас добрались сюда, и как бы мы открыли эту чёртову дверь, - женщина запнулась. – Что происходит? Почему? Такого никогда не случалось, это совершенно точно!
- Без понятия. Глобальное потепление так аукнулось, наверное. В общем, вопрос не ко мне – я химик, а не метеоролог, – Петя глянул в лужу на полу, увидел своё тёмное отражение, помрачнел. – К тому же мне явно нужна ванна и чашка кофе – а я всё это найду дома. Ладно, до свидания! Не заболейте.
- Постараемся. До свидания! – женщина повернулась к дочери. – Лена, скажи дяде спасибо!
- Спасибо, дядя. До свидания, - послушно повторила девочка и улыбнулась.
Дядя Петя пошёл вниз, морально готовый сражаться за свою жизнь и, если понадобиться, добираться до дома вплавь. У двери подъезда, по колено в воде, остановился и вспомнил про мобильник. Чертыхнулся, достал его из кармана. Ага, умер – совсем умер, не включается даже. Жаль, что Tissot™ мобильников не выпускает – с ними, наверное, можно было бы и на дайвинге разговаривать. А с этим даже неясно, только ли батарею менять – или вообще весь аппарат целиком.
Воды за дверью явно прибавило, но открывать дверь изнутри было всё равно легче, чем снаружи. Плечом поднапрячься, ногами упереться, надавить – готово.
Но вот что было сложно Пете в этот самый момент – так это выйти наружу при воде, стремящейся внутрь...
... Первая вода начала заливаться в магазин спустя восемь минут после предупреждения. Клава тихо ойкнула, бросилась к двери, заперла её на оба замка и побежала назад, пересчитывать деньги, эвакуировать предметы с пола – и вообще, готовиться к быстрому убеганию. Деньги никак не хотели пересчитываться – вода, которая всё же просачивалась под дверью, нервировала и беспокоила. Шум за дверью потихоньку стихал, и Клава сочла это добрым знаком – видимо, дождь заканчивается.
Позвонила директору на домашний телефон, чтобы сообщить о том, что на сегодня надо сворачиваться – нет ответа. Десять долгих гудков, и она бросила трубку. Удивительно – обычно если и не сам Руслан Каримович, то тогда его жена отвечала, причём с третьего гудка, и не позже.
Пересчитала деньги, закрыла кассу, позвонила охраннику на мобильный – он где-то час назад ушёл в ближайший продуктовый, и до сих пор ещё не вернулся. "Абонент отключил телефон" – милым голосом сообщила оператор записанным на плёнку голосом.
Позвонила в службу такси и обомлела: тот же самый ответ оператора. Позвонила по городскому номеру в другую службу такси – нет ответа. Они что, поумирали все, что ли? Придётся пешком идти до дома, а это – минут тридцать. Ничего, прогуляться полезно – вот только в этих туфельках – и по лужам... мда. Но можно и босиком, наверное, пройтись.
Так, ничего не забыла? Зонтик – взяла, сумочку – тоже взяла. Выручку за пол-дня положила в сейф. Туфельки сняла, взяла в руку... И тут наступила темнота. Темнота и тишина. Только в районе двери слышалось тихое потрескивание, от которого всё в душе переворачивалось, было страшно и хотелось плакать.
Только сейчас она сообразила, что за последние полчаса она не видела ни единого человека, и единственные слова, которые слышала – были записаны на автоответчик мобильного оператора. В этом было что-то такое неправильное, а сейчас вот – и вообще, свет отключили.
Она подошла к двери. Сердце колотилось, как бешеное. Ноги наступили в лужу, но она стиснула зубы и продолжила движение. Нащупала замок в верхней части двери. Из него капало, точнее, лилось тоненькой струйкой.
И когда она поняла, что это означает, наступила абсолютная, безудержная паника. Она – в ловушке! И выхода у неё нет...
Петя брёл домой по пояс в воде. Видимость была ограничена ливнем, который всё падал и падал с неба и, казалось, даже не думал заканчиваться. Но картины разрушений, которые всё-таки проглядывали в радиусе метров пятидесяти, впечатляли и вселяли в него ужас.
Деревьев не осталось. Совсем. Было даже страшно себе представить, какой дикий ураган мог проделать с десятками тополей и берёз – такое. Время от времени взгляд выхватывал из пейзажа крону или ствол – они лежали на земле, и вода ещё не успела их скрыть. А вот фонарные столбы упали не все, некоторые, покосившись, сумели удержаться. Провода же были оборваны без остатка – скорее всего, не только ветром, но ещё и падающими стволами деревьев. Хотелось пройти немного подальше и глянуть на стальные опоры ЛЭП. Скорее всего, линии электропередачи упасть не должны, а толстенные провода висят так высоко, что никакое дерево не достанет.
В этой безжизненной водной пустыне единственно незыблемым казались лишь кирпичные дома, которые обступали Петю, как стадо мастодонтов, скрывая свои крыши за спустившимися необычайно низко облаками.
- Когда это случилось? – спросил Петя вслух, едва расслышав свой голос. – Почему в двухстах метрах отсюда – ничего такого, а здесь – будто военный полигон?
И – никого. Скорее всего, кто сумел добраться до дома, предпочтёт заколачивать свои окна и сидеть в своей квартире, не высовывая нос. Возможно, Петя тоже предпочёл бы так поступить. Глядя на ряды разбитых окон, ему почудилось, что там кто-то появляется и исчезает. Нет, ему не почудилось! Вон там, на третьем этаже, какой-то жилец старался прикрепить большой фанерный лист в оконный проём. Лист вырывало из рук, но человек упорствовал и продолжал своё дело. Ему не было никакого дела до Пети и вообще до мира в десяти метрах под ним: вся Вселенная, должно быть, сконцентрировалась для него в своих руках, фанере, заливающей глаза воде и в проклятом ветре, который не давал ему ни секунды передышки.
Переведя взгляд левее, Петя, наконец-то, увидел свой дом. Подняв глаза повыше, он сумел рассмотреть и окна. Внешние стёкла были разбиты, но внутренние, судя по всему, уцелели. Единственные целые окна во всём доме.
Даже как-то странно, что это произошло из-за того, что он три месяца назад читал книжку про Великую Отечественную, запивая книжные кошмары вином. После полутора бутылок решил заклеить окна скотчем, крест-накрест – ну, чтобы взрывной волной не выбило. А наутро, мучаясь похмельем, увидел своё произведение и... решил оставить. Если не всматриваться, то незаметно.
Эх, вот если бы ещё найти где-нибудь маленькую электростанцию, чтобы сделать одну-единственную чашку кофе!..
И тут Петя обо что-то споткнулся, и упал лицом в воду. От неожиданности вдохнул и дико закашлялся. Глаза вылезали на лоб, руки инстинктивно тянулись к груди и горлу, стремясь вытащить, выдавить инородную жидкость из лёгких. Сумел слегка приподняться над поверхностью воды, с силой выхаркнул воду, грязь и кровь – получилось! Теперь – лишь бы только не захлебнуться дождиком...
Встал на трясущиеся ноги. В ушах стучало. Обо что это он споткнулся? На дерево не похоже. Ногой приподнял предмет, наклонился, достал рукой, вытащил на свет... И чуть не упал в обморок, потому что он вытащил человеческую руку!
Спокойно, спокойно. Рассмотреть детали. Ссохшаяся, лёгонькая – она уходила под воду, соединяясь с покоящимся там телом. Очевидно, старушка. И что же вам, бабушка, в такую погоду дома-то не сидиться?
Петя отстранённо думал о том, что он должен вытащить тело из воды, потому что оставить бабульку на дне было просто даже неприлично. Какой-то другой Петя пытался найти вторую руку, чтобы суметь доволочь труп до своего подъезда, ругался на бабку за то, что она так много весит, ругался на себя за то, что не уехал на работу в час дня, и поневоле принял участие в этом шоу. А внутри настоящий Петя ни о чём не думал. Внутри была пустота.
Когда впоследствии Петя пытался вспомнить, каким образом он пришёл к идее о возвращении в магазин садово-огородного инвентаря, в тот самый, что в подвале дома рядом с остановкой, он этого сделать не сумел. Вот он волочит безжизненное тело по дну озера, проклиная всё и вся, а вот он в следующий момент уже бредёт со всех оставшихся сил в направлении своей злосчастной остановки. Бабке уже ничем не помочь, она сумеет его дождаться. А вот утолять своё любопытство лучше раньше, чем позже.
Он знал, что поступает неправильно. Вся его жизнь была чередой неправильных поступков. Он догадывался, что ему следовало добраться до подъезда, постучать в несколько дверей и найти хоть кого-нибудь с работающим телефоном, чтобы сообщить о гибели человека – но Петю толкало что-то, что было сильнее его. Его толкало тяжёлое предчувствие. Его толкала мысль о том, что эта заносчивая девка...
... Клава не знала, сколько времени она провела сидя на табурете в углу своего магазина. Просто сидела, ни о чём не думая. Так просто – закрыть глаза и представить себе, что сейчас проснёшься, и будет солнечное утро, и этот кошмар забудется навсегда.
Её вывел из ступора какой-то новый звук. Очевидно, два замка с трудом справлялись с тем, чтобы сдерживать несколько тонн давящей на дверь воды. Они слабели, дверь трескалась – и скоро...
Бам-бам-бам! Удары в дверь, бесцеремонные и безжалостные. Спасатели!..
Вне себя от радости Клава подбежала к двери, наощупь потянулась к замкам и... задумалась. Вода из верхнего замка продолжала сочиться, в то время как из нижнего уже била струёй. На полу магазина – слой воды толщиной с пару сантиметров. Если она откроет, то все те, притаившиеся за дверью, тонны воды ворвутся внутрь, и не оставят ей шансов на спасение. Так на что расчитывают эти люди? Она же не дура.
Бам-бам-бам! От неожиданности Клава подпрыгнула на месте. Но сообразила, что удары не настолько сильные, чтобы сломать дверь. Скорее, похоже на запрос – есть ли кто дома, или домик пуст?
По наитию она несколько раз сильно стукнула в дверь со своей стороны ручкой швабры, которая всегда стояла рядом с дверью и теперь неожиданно пригодилась. Дерево об дерево – звук намного мягче, чем железо о дерево. Чем молотят с той стороны, ломом?
Пауза и снова тишина, только слабое журчание воды. Клава уже не могла выносить этого звука...
Петя задумался. Нет, думать, вообще-то, полезно всегда – но на этот раз у него на мыслительные процессы времени не было вообще. Надо действовать быстро, иначе будет второй труп – это ясно.
Или просто подождать, пока закончится дождик, а потом вода уйдёт, приедет пожарная команда и выкачает всю ту воду, что скопилась на лестничном проёме, ведущем в подвал? А долго ли будет выдерживать пятитонную массу воды эта дверца? Нет, ждать нельзя.
Вывод первый: девушка осталась там, и теперь она в заложниках у воды.
Вывод второй: она не совсем дура, раз не открыла дверь первому же посетителю, который туда постучался.
Внимательно осмотрелся, насколько можно внимательно. Так, что мы имеем?
Узкий колодец. Две стены – каменные, третья сторона – стена кирпичного дома, с той самой дверью на дне. С четвёртой стороны спускается лестница. Ширина пролёта – метр или около того. Верхняя часть лестницы на четверть метра ниже уровня воды. Каменные стены с двух сторон колодца пока ещё выше уровня воды, но через десять минут такого дождика вода их под себя подомнёт. После этого можно будет либо уповать на пожарников и на прекращение дождя, либо заказывать кое-кому гроб.
Петя вытер со лба адскую смесь из дождевой воды и холодного пота. Зуб на зуб не попадал, он сегодня точно заболеет и умрёт.
Итак, ещё минутку подумать. Всё взвесить точно, потому что... бр-р-р! Потому что от этого так много зависит. Главное – оценить свои физические возможности, и правильно выбрать момент, когда надо будет действовать. Правильно, сволочь – запомни, правильно! Не раньше, и не позже – иначе крышка.
И вообще, надо бросать курить. Дыхалка ни к чёрту.
Лишь бы она догадалась, что ей нужно будет сделать...
... Пауза закончилась резкими и сильными ударами, как будто ломали дверь. В отличие от предыдущих, эти звучали так: Бац! Бац! Бац! Клава снова подскочила.
Новая пауза. Потом опять: Бац! Бац! Бац! Дверь кряхтела, журчание усиливалось. Замки и петли держали крепко, но вот сама дверь была при смерти.
Бац! Бац! Бац! На ногу попала свежая струйка.
Что ей делать? Чего от неё хотят?
После четвёртой серии ударов, когда вода начала литься рекой, она сообразила: ей приказывают открыть дверь. Встала под дверью, потянулась к замку, передумала. Отошла так, чтобы дверь, распахиваясь, её не задела. Сначала – нижний замок, слабый. Так, а теперь – верхний...
Как будто под ударом банды головорезов, дверь распахнулась и чуть не поломала ей руку. Клава успела её отдёрнуть, но это было чуть ли не последнее её воспоминание о той минуте. Вода хлынула внутрь, потащила её за собой, ударила и поволокла на самое дно. Клава схватилась за стол, её захватило вместе со столом и потянуло к противоположной стене.
Не сумевшая удержать стол, девушка билась в агонии в дальнем углу магазина, стараясь выбраться на поверхность и в последний раз глотнуть воздуха. Ледяная вода обжигала, ушибленные конечности ныли, а в душе была паника.
А потом бушевание стихии внезапно прекратилось. При тусклом свете было видно, как вода спокойно заливает всю комнату, вливаясь ровным широким потоком сквозь дверной проём. Её уровень повышается, повышается, повышается... А она, Клава, должна идти против течения, причём как можно быстрее!..
... Едва успел. Пете уже начало казаться, что эту дверь и вправду придётся проламывать снаружи, но сумел бы он это сделать? Вдох, погружение, упереться спиной в каменную стену и молотить ногами по деревянной поверхности, ещё, ещё, ещё! Всплытие, вдох, погружение – и всё заново. Думай, дура, думай живее! Держаться за джинсы, привязанные к штырям – опорам для навеса. Мокрые джинсы выдерживают вес человека, это хорошо. Но для начала главное – суметь их привязать.
Какое-то шестое чувство подсказало, что пора. Руки вцепились в ткань и как будто сами собой выдернули его из воды, как пробку от шампанского – а он-то ещё жаловался на то, что не может поднять мёртвую старушку. Воду высосало у него из-под ног, как гигантским пылесосом. Вот её пять кубометров, а вот и нет, вот она уже вся в подвале. А вот и горная речка стекает по лесенке, глубина потока сантиметров тридцать – с шумом, весело. Будет хлестать, покуда есть место внизу.
Или до тех пор, пока он её не перекроет.
Полминуты – и Петя уже лежит на правом боку, создавая плотину. Жёстко, холодно, неуютно – а что поделаешь? Плотнее прижаться, ещё плотнее! Главное, удержаться руками и не свалиться в эту преисподнюю. Рукам было больно, а шею саднило, стискивало о штукатурку. Дрожь не прекращалась – наверное, он уже заболел. Ну, где эта девка? Чего же она так копается?..
... Идти против течения было тяжело. Клаве начало казаться, что она никогда уже не дойдёт – просто вода заполнит помещение, и на этом всё кончится. Сантиметр за сантиметром – гонка не за деньги и не за призовое место на школьных соревнованиях, гонка за жизнь. Почему с той стороны никого нет, почему её никто не встречает и не спасает?
И вдруг – поток ослабел, прервался, стал немощным, и перестал грозиться смертью. Подпрыгивая и визжа от счастья, Клава понеслась к дверному проёму, на волю.
К её удивлению, у магазина не было никого, если не считать того самого парня, что предупредил её о наводнении. Он лежал на верхней ступеньке, вцепившись руками в шершавые стены. Вода, которая небольшим ручейком сочилась у него сквозь пальцы, окрашивалась в грязно-алый цвет.
Клава остановилась перед ним, с немым вопросом:
- А?..
- Да так, пришёл на крылечке у вас позагорать. Давай двигай живее, я уже загорел, не могу больше. Перешагивай через меня и отходи в сторону!
Девушка сделала, как он велел. Парень с силой оттолкнулся руками от стены, схватился за поручень на крыльце и сел. Поток с шумом устремился вниз, равномерно и быстро...
Петя посидел ещё полминуты в горной речке. Не хотелось вставать, не хотелось ничего делать. Закрыв глаза, он постарался ни о чём не думать и не вспоминать, а просто прийти в норму. Потом понял, что он вполне способен уснуть прямо так, усилием воли распахнул глаза. Девушка на него не смотрела, она разглядывала окрестности с широко раскрытым ртом. Пустырь – и бушующий океан, на сколько хватает глаз. Только парочка машин виднеется у соседнего дома, капоты скрылись под водой. Деревья из дворика куда-то пропали, совсем исчезли. И – ни единого человека.
- Спасибо, - отчётливо произнесла девушка, когда увидела, что Петя открыл глаза и встал.
- Пожалуйста, - ответил тот. – У тебя на сегодня какие планы?
- Дойти домой, наверное, - она приняла его вопрос за заигрывание и перехватила инициативу. – А у тебя есть другие предложения?
- Есть. Помогать мне таскать мёртвых бабулек.
Она попыталась улыбнуться. Не получилось. При взгляде на Петино лицо комок застревал в горле.
- Что???
- Именно так.
- Ты что, идиот?
Петя пожал плечами, отвязал джинсы и пошёл к своему дому. Даже не бросил на неё прощального взгляда. Через несколько метров он уже начал растворяться в туманной дымке дождя, и в брызгах. Несколько шагов – и он уже по пояс в воде.
Клава посмотрела на лестницу. Поток, несущийся вниз, не ослабевал. Вода начала перехлёстывать через каменные стенки лестничной площадки.
- Подожди! – крикнула она вслед Пете.
Тот не обернулся, не остановился. А может быть, даже не услышал её зова.
И тогда Клава побежала за ним.

25.06.2005

Settler
29.06.2005, 19:46
:applau2: :applau2:

pioner
30.06.2005, 14:36
Да, уж , хороший рассказик, но мрачноват. Бабулю жалко. Вот интересно Клава догнала Петю или нет? И есть у меня еще кое-какие подозрения, но о них я пока промолчу....

Санчес
01.07.2005, 02:14
мрачноват? а вам че нада? рио-де-жанейро и белые штаны? :biglol:
круто Сапиенс, самому это сделать, ээх :applau2: :applau2: :applau2: главное это то, что автор хотел нам сказать :yes:

pioner
01.07.2005, 12:29
Я же и говорю что рассказ крутой, спору нет. Все очень классно написал или описал. Но вот немного трагический. Хотя когда бушует стихия не до радости. А сам рассказ - БРАВО.

ЮСИК
01.07.2005, 22:04
!

Maximka Ivanov aka /5.6
02.07.2005, 04:23
неасилил :nerves:

Sapiens
13.07.2005, 07:05
Максимка, зажмурься!!!
Чем отличается таракан от графомана? Таракана хоть можно убить тапком.
http://zhurnal.lib.ru/m/malxcew_a_w/02sun.shtml

Sapiens
15.07.2005, 23:26
ага, точно

Массивное ничто

Сначала не было ни беспокойства, ни паники. Простое любопытство астрономов. Мало ли что там, в атмосфере Юпитера, может происходить?
Казалось, был обычный день в обычной автоматической обсерватории на геостационарной орбите. Сканируя пространство во всех мыслимых диапазонах частот, телескоп "Гамма" внезапно наткнулся на мощный поток рентгеновского излучения, исходящий от размытого красного шара пятой планеты. Оптический его модуль, "Саган", наведённый на Юпитер по запросу модуля рентгеновского, зафиксировал яркую вспышку продолжительностью в сотни секунд.
Честно зарегистрировалось новое астрономическое явление. После обработки данные полетели вниз, на Землю.
Где они вызвали понятное недоумение научной общественности. Спустя четыре часа, когда данные лунной, марсианской и трёх орбитальных обсерваторий были сопоставлены с молчанием многочисленных зондов и кораблей в секторе Юпитера, недоумение сменилось страхом.

***
В огромном конференц-зале было тихо. Начальник отдела по исследованиям Солнечной системы, запинаясь и, время от времени, с трудом подбирая слова, завершал свой доклад. После его речи наступило молчание, и было слышно, как бьётся о стекло муха, силясь выбраться наружу.
- То есть, резюмируя ваш доклад... Потеряны восемь автоматических аппаратов и два пилотируемых, - директор НАСА с трудом сдерживал кипевшую в нём ярость. - Выведены из строя обсерватории на Ио и Ганимеде, база на Европе не отвечает. И никто не может сказать, почему? Вы что, с ума посходили? Сколько версий происшедшего вы можете назвать?
- Пока у нас недостаточно информации, чтобы склониться в пользу любой из них. Основные таковы: взрыв очень мощного ядерного или термоядерного устройства в двух-трёх сотнях километров над условной поверхностью Юпитера; столкновение планеты с невообразимо огромным метеоритом или, - начальник отдела снова запнулся, - происки инопланетян.
Несмотря на серьёзность ситуации, многие из присутствующих улыбнулись. Сотня лет работы над программой SETI убедительно доказала: никаких инопланетян - достаточно развитых - в пределах десятков тысяч световых лет не существует.
- Прошу прощения! - подал голос один из сидевших в зале. - Есть ещё одна версия: может статься, это невесть откуда залетевшая в Солнечную систему миниатюрная чёрная дыра.
- Да, это версия номер четыре, - признал начальник отдела. - Хотя нам и кажется, что она - самая маловероятная. Однако, чтобы склониться в пользу любой из них, потребуется время.
- Сколько? - потребовал отчёта директор.
- Если причина катастрофы - действительно чёрная дыра, то в ближайшие несколько часов это будет ясно - она должна прошить планету насквозь и выйти с обратной стороны, зеркально повторив ту вспышку и тот поток рентгена, которые были при столкновении. Проверка остальных версий потребует сутки, недели наблюдений... может быть, месяц. Мы уже отправили предупреждение о возможности повторения катастрофы на "Европу", единственный корабль на орбите Юпитера, с которым есть связь...
Обсуждение непонятного продолжалось.

***
Породы, сплющенные внутри планеты её чудовищным давлением, крошились в пыль, разбивались на атомы - и, касаясь крошечного, невидимого, объекта - исчезали в никуда. Обращались в точку, в ничто. От канала, пробиваемого сквозь слоёный пирог Юпитера, во все стороны расходилась ударная волна - вызывая мощные сотрясения недр. Невидимая, безжалостная игла пронзала ткань планеты - неуничтожимая и безумно плотная, практически не чувствующая разницы между вакуумом и материей.
Сжирающая на своём пути всё.

***
Команда "Европы" сгрудилась в тесной, обитой толстыми свинцовыми стенками, каюте. Крошечное помещение было задумано и сконструировано в качестве убежища от радиации. Солнечные бури на таком расстоянии от звезды сказывались не слишком сильно, и каюта оставалась покинутой в течение долгих-долгих месяцев.
Сегодняшний день был исключением, хотя и начался совершенно обыденным образом: радист "Европы" играл с радистом "Каллисто" в морской бой.
- Е-пять, - сказал "европеец" по имени Кристоф. Родом из Ирландии, он терпеть не мог безделья - но этим утром, кроме бессмысленной игры на дежурстве, ему было решительно нечем заняться.
Спустя долгие две минуты радио пискнуло:
- Мимо! К-три.
- Попал, - разочарованно произнёс ирландец. Чёрт, вечно ему не везёт!
Радио молчало. Когда прошло три минуты, Кристоф не выдержал:
- Ну, что там у тебя? Заснул, что ли?
Ничего. Лишь едва слышное потрескивание динамика. Внезапно небо Юпитера осветилось на востоке, как будто над ним всходило Солнце. Минута за минутой, невидимые в пустоте лучи прокладывали себе путь в безжизненном пространстве над планетой, постепенно находя все доступные им луны и вспыхивая на них отражённым светом.
Безмолвная, поразительная картина. Настолько поразительная, что Кристоф не сразу спохватился и позвал команду. К моменту, когда перед иллюминатором сгрудились все члены экипажа, юпитерианское небо начало меркнуть - и вслед за ним погасли луны, оставляя на себе лишь тусклый отблеск самого Юпитера.
Молчал крейсер "Каллисто". Молчал крошечный пилотируемый зонд "Проксима", который через сутки должен был осуществить вхождение в верхние слои атмосферы планеты. Молчала база на Европе. Даже сигналы автоматических маяков и ретрансляторов, находящихся на той стороне Юпитера, где произошла катастрофа, смолкли.
Спустя несколько долгих часов, пришёл приказ с Земли: укрыться в убежище всем, кроме одного наблюдателя. Последний, в скафандре радиационной защиты, должен вести наблюдение за планетой из рубки управления. На таком положении "Европа" должна провести три дня, заморозив все приготовления к очередному рейсу и все текущие дела. Приказ категорический.
Первым наблюдателем был назначен Пьер Рено, второй помощник. Спустя шесть часов его должен был сменить первый помощник, Винченцо Амаре. Отпуская шуточки по поводу неудобства скафандра и, время от времени, флиртуя по интеркому с Люси Прескотт, Пьер несколько часов пялился в Юпитер и потихоньку стервенел. В конце-то концов, что всё это значит? Какого чёрта он здесь высматривает? По всей логике, им следовало бы поспешить на другую сторону орбиты, чтобы выявить следы недавней катастрофы.
Внезапно Юпитер как будто осветился изнутри. Чудовищная, неимоверная, вспышка ударила в глаза. Светофильтры автоматически отрегулировали яркость, но куда там! В закрытых глазах у Пьера несколько минут стояло зелёное пятно, медленно рассеиваясь. Сквозь подступающую тошноту едва слышно доносился сигнал корабельной сирены, свидетельствующий об опасном уровне радиации. В ушах шумело.
Когда зрение частично восстановилось, Пьер посмотрел на панель управления. Электроника не функционировала, совсем. Телескопы, видеокамеры - ничто не подавало признаков жизни. Только интерком, надёжный, как стена, выдавал ему в уши: "Пьер, ответь! Пьер, ответь! Чёрт побери, что произошло? Пьер!.."
Датчик принятой его телом радиации показывал четыреста рентген. Ба, да он труп! Спёкся. Дрожащей рукой Пьер дотянулся до висевшего на боку фотоаппарата и сделал несколько снимков Юпитера, раскинувшегося под кораблём. Тонкой ниточкой на фоне планеты светился ионизированный газ - трек умчавшейся прочь чёрной дыры.
Его посмертные фотографии были тем единственным, что, в конце концов, позволит "Европе" найти и догнать её.

***
Погоня была долгой. Попытка за попыткой, просеивая сектор за сектором, слегка разворачиваясь в поисках правильного направления, "Европа" приближалась к массивному объекту.
Основной проблемой было то, что чёрная дыра - невидима. Обнаружить эту кроху помогли лишь огромная масса и потрясающий по своей величине электрический заряд, накопившийся на ней за невообразимые эпохи странствий по Вселенной. Возможно, этот заряд и позволит отклонить чуть-чуть в сторону направление её стремительного движения.
Теперь она была тут, рядом, надёжно пойманная локаторами корабля в трёх километрах от него. Но как ни старайся, её не разглядеть. Сквозь занимаемую крохой точку пространства всё так же светили звёзды, и даже когда чёрная дыра визуально проходила через солнечный диск, никакой, даже самый чувствительный, оптический прибор не мог заметить её наличие.
Когда "Европа", наконец-то, вышла на траекторию, идеально совпадающую с траекторией чёрной дыры, стало ясно: человечество в опасности. Путь, по которому теперь летели оба объекта, пересекал орбиту Земли - и, рано или поздно, дыра должна была столкнуться с планетой. Не в этот год, нет - и даже не в ближайшее десятилетие. Но к чему приведёт непредвиденное столкновение чёрной дыры с любым, мало-мальски массивным, астероидом? Как скажется на её траектории поглощение всех тех материальных объектов, которые встретятся на её пути - всех этих альфа-частиц, фотонов, атомов водорода, пылинок - которыми заполнена Солнечная система? Любое неучтённое взаимодействие могло, пусть и незначительно, изменить направление движения этого невидимого джинна. Любое могло ускорить неизбежное.
Потеря из вида невидимки, как бы смешно это ни звучало, была чревата: исчезнув, затерявшись в исполинских масштабах Солнечной системы, чёрная дыра могла вернуться спустя двадцать лет, из ниоткуда и без предупреждения ударить по Земле невиданной дотоле катастрофой, пробить планету насквозь и истребить миллиарды людей, если не всё человечество целиком.
Живой пример Юпитера до сих пор (а ведь прошло уже полгода) не уходил с первых полос газет. Вспоминая Нострадамуса и других "пророков", раз за разом по-новому трактуя бессмысленные строчки из старинных фолиантов, религиозные группы одна за другой объявляли о конце света. Групповые самоубийства их последователей становились нормой.
Разговоры о чёрных дырах, о звёздах и планетах велись везде, где собирались хотя бы два человека. Они велись повсюду - во всех трудовых коллективах в перерывах на обед, во время праздников и похорон - и даже молодёжью во время концертов, если позволяла громкость. Никогда ещё астрономия не сталкивалась с таким всплеском интереса к себе: конкурс на соответствующие факультеты во всех университетах мира был рекордным. А когда по телевизору шли научно-популярные программы на любую околозвёздную и "околодырную" тематику, улицы просто вымирали: даже дети устраивались у телеэкранов и, не понимая в этих программах ни единого слова, просто смотрели на впечатляющие и занимательные картинки, которые пробегали по экрану.
Экипаж "Европы", здоровье которого было подорвано мощной дозой радиации, полученной около Юпитера, не мог оставаться безучастным к переживаниям Земли. Члены экипажа не могли безучастно вспоминать трагическую смерть Пьера Рено и, тем более, не могли себе представить картину врывающегося в атмосферу Земли невидимого ассассина - уничтожающего всё живое и убивающего всех тех, кто им дорог. Чувствуя неизбежное, они дружно решили скорее умереть прямо там, на "Европе", чем позволить чёрной дыре дотронуться до прекрасной планеты, колыбели человечества.
Без преувеличения, они были героями своего времени - пять мужчин и одна женщина. Мужественные, великие - и, в то же время, простые люди. Люди, от которых теперь зависела судьба человечества. Единственная надежда всех живущих на Земле.
И когда Европейское Космическое Агентство поставило их перед фактом, они, не колеблясь, приняли неизбежное.
Эрик Доссенбах, капитан. Винченцо Амаре, первый помощник. Люси Прескотт, навигатор. Кристоф МакЛорен, радист. Кшиштоф Пржемик, астрофизик. Василий Дубов, планетолог.
И, конечно, Пьер Рено, второй помощник.
Эти имена человечество будет помнить всегда.

***
Последние два дня весь экипаж "Европы" работал, не покладая рук. Основное внимание уделяли, естественно, реактору - и тем плитам, которые должны принять на себя основной удар. Тщательно, до миллиметра, выверяли фокусировку мощного, массивного, экрана. Неоднократно тестировали динамику замедляющих стержней, с точностью до секунды регулируя их работу, с точностью до десяти градусов фиксируя температуру ядерной печки.
То, что они сделают - последнее, что они сделают - осуществится с уникальной, математической, абсолютной точностью. Слепой случай выбрал тех, кто ставил судьбу человечества выше своей. И этот выбор будет оправдан.
Когда всё было готово, весь экипаж собрался в рубке управления. В иллюминаторе виднелся краешек Солнца и небо, полное звёзд. Эрик Доссенбах, безвременно полысевший, разлил по специальным, герметичным, бокалам вино и произнёс тост, против которого ни у кого не нашлось возражений.
- За будущее Земли! За будущее человечества.
Когда все выпили, он откинул предохранительный колпачок и нажал на красную кнопку.
Перед Люси Прескотт в последний момент её жизни возник Пьер. Он улыбался своей чарующей улыбкой. С такой же улыбкой на устах она и умерла, рассыпалась на атомы.
Они это сделали! Они навсегда избавили Землю от угрозы, несомой смертоносным, невидимым, точечным объектом. Их корабль, внезапно вспыхнувший ядерным пламенем, был невооружённым взглядом виден с огромного расстояния.

***
Чёрная дыра никогда не испытывала подобного толчка. Количество вещества, поглощённое ей на этот раз, было невелико - но вот скорость... Полученный импульс был просто гигантским.
Если бы удар пришёлся точно, она вылетела бы из этой звёздной системы, словно камень, пущенный из пращи. Но удар пришёлся вскользь - и на новом направлении её ждал сюрприз.
Спустя три месяца она вошла в хромосферу Солнца. Чудовищное притяжение звезды тянуло её к самому центру, до которого она добралась спустя несколько часов. Ни разу в своей истории она не поглощала столько вещества одновременно. Слой за слоем, сплющенное до невообразимой плотности сердце звезды проваливалось в никуда, за горизонт событий, в ничто, в нуль. Словно червяк, выедающий внутренности яблока, чёрная дыра росла и становилась всё более ненасытной.
Чтобы превратить Солнце в массивное ничто, ей потребовалось всего десять лет.

16.06.2005

Pilips
16.07.2005, 15:10
Sapiens
По поводу "Солнечного ветра" - что за термины такие 90R ? 160R ?

General
16.07.2005, 22:14
Sapiens
Здорово! :applau: :applau: :applau:

:secret: Так в центре Солнца же тоже черная дыра - как они провзаимодействовали?

Sapiens
17.07.2005, 01:13
General, чёрной дыры в центре Солнца НЕТ!
А теперь, подробнее.
Плотность звезды меняется с глубиной от... хм... "поверхности", чем глубже - тем больше плотность. Точно так же растёт температура: чем глубже - тем выше. То же самое и с давлением (которое существует в силу нескольких причин, не буду расписывать).
Давление противодействует беспредельному сжатию, т.е., противодействует увеличению плотности: оно работает на расширение.
Если звезда стационарна, то равновесие между плотностью и давлением достигнуто.
В центре Солнца давление настолько огромно, что плотность не превышает какого-то значения (100 г/см^3? не помню точно, но примерно такое).
Когда термоядерное топливо истощится, давление ослабеет - и плотность начнёт расти. Если бы Солнце было в 2 раза массивнее, то оно при этом сжималось бы беспредельно - вспыхивая сверхновой и отбрасывая внешние слои. Всё, что ниже - превратилось бы в чёрную дыру.
Но так как Солнце - это Солнце, и масса у него не в 2 раза больше, то такого развития событий не будет. Рано или поздно (скорее, поздно - очень поздно), оно вспыхнет новой, а внутренние его слои образуют белый карлик - очень-очень плотную, размером с Землю, звёздочку. Белый карлик будет жить, эдак, сто миллиардов лет.
Вот такая она, звёздная эволюция в кратком пересказе!.. :)
Спасибо за "здорово!"

Pilips, я тебе уже ответил ЛС-ом, но повторю громко: значки